Произведения участников Волошинского конкурса

» Волошинский конкурс 2013 номинация: «При жизни быть не книгой, а тетрадкой…»

Уважаемые гости нашего сайта! Мы приветствуем Вас и желаем… (чтобы такого пожелать, кроме приятного чтения?)… не впадать в крайности от современного искусства, верить, что у искусства есть благородная и не всегда нам доступная в понимании цель.

Или вы захотите, может быть, зарегистрироваться? Для чего?... Ну, чтобы не только получать удовольствие от чтения, но и выражать свои эмоции по поводу прочитанного. То есть, оставлять комментарии. Также Вы сможете подписаться на сообщения от администратора и получать информацию обо всех новостях и изменениях сайта «Волошинский сентябрь».

---

В книге стихов «Каждому древу, зверю любому» читатель найдет лиро-эпические зарисовки, как бытового, так и экзистенционального содержания. Герои книги нередко носят знакомые читателю имена, но истории их полны новыми для читателя подробностями. Семидесятилетняя Федора, левша Змей Горыныч, Лилит - незадачливая мать трех сестер, лучик по имени Юлиус Фучик, дремлющий Милошевич. Герои размышляют о родине и о себе, о происхождении мира и о своей личной жизни. Некоторые из них сами начинают писать стихи, составляя конкуренцию автору книги. С героями книги происходят странные вещи, в которые сложно поверить, тем вернее, что все это произошло однажды на самом деле. Вот мы видим, как Федора на три года в тюрьму за кражу трех трехлитровых банок. А Змей Горыныч находит мирное применение своему жгучему темпераменту, работая на рыночной площади. Герои книги умирают, уплывая «без трусов в голубую прохладу моря, соленую солнца медь». Герои книги оживают, становясь жмуриками, играющими друг с другом в дурака на единственно доступное им богатство - конфетки с могил. Петушки и волчки, динозавры и аммониты, ослики и крабики населяют книгу недетских стихов. Как и зачем они в ней появились? О чем такие герои могут поведать взрослому читателю? Впрочем, на эти и другие вопросы каждому из читателей предстоит ответить самостоятельно. У книги, как и у одного из ее героев, три главы: 1 глава: «Нет у рая забора, нет у рая ворот» (это – основная глава) 2 глава: «Ни-ни» (миниатюры и маленькие верлибры) 3 глава: «Озеро в осколках дневного света» (большие стихотворения и поэмы) Итак, вперед! «Каждому древу, зверю любому» Отрывок из главы «Нет у рая забора, нет у рая ворот» БОЖЬЯ ОШИБКА «У меня два ребенка - дочка и дочка, и нет мне ни одного сыночка. Адам на меня не глядит. Все нудит - если третий окажется дочкой, пойдет да и сам родит. А я уже бочка бочкой. И тот, кто во мне, откликается на «доченьку-дочку», а когда говорю - «сыночек ты мой, сыночек», - кулачком не стучит, молчком молчит. Душа у меня болит», - так Ползучему Гаду говорила Лилит. «Он бросит меня, он уйдет к этой, как ее, Еве. Она целыми днями сидит на древе, поедая плоды. Бесцветная! Из чего ее сделали? Из воды? Посмотри в ее глаза, Адам! Они, как пустые ведра - она и не думает о тебе! А ты примеряешься к ее бедрам, думаешь - Ева родит мне пацана, здоровая баба она». Лилит родила четвертую бабу в семью. Адам сказал, что все это он вертел на крайнем своем краю. Вещей не взял, так, голышом, и направился к Еве. Та сидела на древе, прозрачная, что из воды выпрыгнувшая русалка. Адам сказал : «Ты моя самка, а другая - божья была ошибка. То, что было с ней, несчетово. И да будет все снова, да будет все снова. Аминь. Готово». НЕ ТВОЯ ИСТОРИЯ семидесятилетней женщине дали три года за три трехлитровые банки, украденные с забора соседского огорода она говорила - я их не крала, я думала, они никому не нужны но это не правда - сказали ей - это Вы никому не нужны три трехлитровые банки, за каждую банку по году пустые банки, без вина банки, без меду она говорила - я думала, возьму их с собой, ведь они никому не нужны вечер прозрачней молитвы, и в пустоте его звезды отражены банки стояли безмёдны, безвинны и рады федорой отмытые, сияли на кухне боками наполню их завтра, сегодня ни меду нет, ни винограду только птицы и звезды за синими облаками только звезды и птицы, только деревья и мысли только завтрашний день и не знаю что будет после может даже случится, за каждую банку дадут по году и тогда, кто наполнит их пустоту, кто не будет гадом? спать... семидесятилетние веки смежаются, сны смеются - как могла учудить ты, федора, такое горе? это чашки и блюдца на кухне от горя бьются это банки сияют, а в руки тебе не даются просидишь ты три года, все меньше, чем тридцать лет и три года - это было б, если б ты тридцать три банки домой утащила а на заборе, на заборе соседского огорода все три года будут висеть незнакомые тебе мужчины после суда, но ты не узнаешь об этом (писем тебе не напишут, никто к тебе не приедет) на заборе соседском окажутся три поэта они будут петь песни твоим соседям : утро одинаково начинается с гимна банкам в полдень мужчины поют оду кривым заборам вечерами они голосят серенады ограбленным бабкам пугая их вредителем, опасной злыдней и вором и так каждый день, весь твой срок, всю твою ходку соседи сойдут с ума, но не узнают об этом они попросят твоих домочадцев - дайте нам ее фотку - и побегут в церковь, свечки поставят в ноги поэтам видишь, как все отлично кончается, как хорошо канается то, что казалось бы, так неожиданно начиналось и я понимаю, а ведь я не хочу, чтобы это кончалось впрочем, се уже не твоя история, и тебя она не касается *** Планету копытами вращает покорно (так-тики-тики-цок) времечко-лошадь. Дремлет в саду под пулями торна, пригревшись на солнце, Милошевич. Видит : маленькие вулканы и теплые добрые лавы, и камня на камне, но некоторые камни возопили - «Аве, свобода всходов, восходов, востоков, закатов и западов, водопроводов и водостоков, задворков и заработков, вздоха, воздуха, духа и отдыха!» КАЖДОМУ ДРЕВУ, ЗВЕРЮ ЛЮБОМУ 1. В начале был первичный бульон (или первичный плов возразит узбек) но не важно что именно было потому что не было слов все говорят было слово в начале и все-таки не было слов и варился в своей печали не ведая о добре бульон на адамовом на ребре 2. Вот прежде : бродили себе динозавры и прочие аммониты и не знали что они динозавры не знали что они аммониты А нынче мир не таков - кубиками бульон пирамидками плов 3. Страшно себе представить дикий мир безымянный да ведь солдатик мой оловянный (без ребра вояка да без ноги под глазами круги от ночи бессонной или тоски беспробудной в этой жиже бульонной словно в степи безлюдной ногу вторую бы и убежать но куда бежать лучше уж так лежать в суете побрякушек как в коробке игрушек нечем дышать) 4. А после возник язык неловок и невелик : только ага да угу да я дальше идти не могу только угу и ага разболелась моя нога А после каждому древу зверю любому досталось по имени словно дали по дому а некоторым тварям досталось по паре имен Вот тебе и бульон первичный только ага и угу вот тебе и рагу *** Выйдешь со дна на берег, долго идешь пешком в гору, в город с золотым петушком на единственной башне, на умной башке Это твоя родина, с родинкой на гребешке в любую дверь постучишься, за каждой тебе - приют а они говорят : там воруют и пьют воруют и пьют Это твоя родина, в ней кто брат тебе, тот и волк ей много названий разных, одно из имен : совок (из детства песочничного, из окающего далека слово, в нем мутная не выговоренная тоска) прихлопываешь по ведерку что там кулич или пирожок И шелковая бородушка, с башни слетит петушок он клюнет по темечку времени в дышащий родничок а тебе нет еще года, ты никому, молчок Взлетают ракеты шумит ракита спит братец серый волчок у тебя зарастает темечко времени родничок *** Мимо кладбища-лежбища все быстрей сапоги В карты жмурики режутся на конфетки с могил Так идешь возле кладбища - смотрит с неба туманное крабище и луна скособочила рот И величия мания - а ведь крабик в тумане я, тот же крабик я, тот *** Одиночество-мужесыночество, научи, что сказать отцу Вот, допустим, прошу его - отче, дай поглядеть в глаза твоему лицу Вот, допустим, взять хочу под руку, вместе зайти в дом Но слышу, шелестит крыльями, невидим и невесом Улетает, а я пересыпаюсь из одного в другой сон *** Провода висят на столбах, как морщинки на лбах, а между морщинками небо с облаком на губах. Под облаком желтый лучик. Я думаю, это Фучик Юлиус. Он говорит: «Люди, люблю я вас!» - и горит. «Будьте бдительны, мои удивительные!» - и горит. *** нету опции разлюбить в наших дебрях водорослевых но не принято о любви кушай праздничный оливье не получится объяснить слов не хватит мне а без них только стертые письмена празднуй праздник свой без меня *** Шел по берегу моря маленький человек его оглушали взрывы мусорных волн он садился на камень пил из фляги ел чебурек он вставал и дальше по берегу моря брел : «Проплывай мое море ищи впадины на стороне долби горы чужих мечтаний в гальку обид я закончил все то что написано было мне и теперь я хочу быть прибоем твоим избит взмыть затем миллиардом рачков превратиться затем в песок не услышать войны каким суждено прогреметь ты обнаженно лежишь и я поплыву без трусов в голубую твою прохладу солнца соленую медь» Догорал за горой закат никто не видел его маленький человек уплыл а море было без глаз а больше в этой степи и не было никого и после не будет и в общем-то нет сейчас *** Шел день шестой от сотворенья мира и шла корова с выменем пустым и ветер гнал листы деревьев мимо по странным траекториям своим и захлебнувшись ветром и травою и голосом плывущим из небес шел я один и рядом ты со мною и за тобой усталый плелся бес Шел год шестой на убыль шла луна и ветер наши гнал стада на север и думал я, как ты теперь одна растишь детей и сушишь козам клевер и думал я что двое сыновей как вырастут все сделают иначе но ты не плачь ведь женщины не плачут тем более божественных кровей … Один остался да и он ушел и ангелом второй взлетел над миром двадцатый год от сотворенья шел и жизнь прошла гонима ветром мимо и не посмел я утешать тебя и что-то предпринять во имя бога и только бес топтался у порога запретный плод в копытцах теребя МЫМРА Рыжие фонари раздувают щеки утром фонарям обидно гаснуть под глазами у мымры краски подтеки завсегда с подтеками мымра опасна Слезы для бабы редкое дело баба привыкла рубить канаты но у каждой бабы свои пределы а он просто кобель пернатый петух шелудивый бирюк лесной зато красивый когда весной Улицы замолкают трамваями на перекрестках просыпаются каждым из фонарей мымра осязает себя подростком ей снова хочется завтра скорей ей опять мечтается уже бы днюха чтобы он пришел подарил цветок чтоб долго-долго потом его нюхать мечтая и разглядывая потолок Но все чаще подтеки и вообще решено красить глаза примета будут слезы завтра она не пойдет в кино ни с Петей ни с каким ни с каким ни с Лешей Октябрь осыпался постояв так и он раздевался в прихожей завсегда пернатый кобель прав он самый плохой хороший ни в какое сравнение с Лешей Самой под тридцать по лавкам три ей опериться бы и парить зарядку с завтрашнего дня кто первый камень в меня Сама не знает чтό есть мужик сама спотыкается и бежит в предчувствии какого-то там огня кто первый камень в меня Сама любого за поясок сама песчинка сама песок сама и в избу там и коня кто первый камень в меня Самой не выбраться из долгов а в доме только словарь толков и ты я сумею это принять первым кинешь камень в меня *** У соснового бора у тихих болот нет у рая забора нет у рая ворот только райские кущи только райские птицы тут у Пушкина Пущин у Никулина Вицин здесь у матери сын ее заболевший яиешуа говорит яиешуа Он возносит глаза там где ангелы в трубы он горячим челом обжигает ей губы Чем тебя мне укрыть чем тебя мне утешить мойиешуа Нас шелкόвые убаюкают травы гнезда вьют нам белокрылые совы сухопутные вырастают кораллы золотой соловей синкопирует соло Розовеет месяц на небеси ты еси НОВАЯ РАБОТА ЗМЕЯ ГОРЫНЫЧА У Змея Горыныча работенка на площади рыночной: рыночному народу кипятит воду, разливает чай, продает горячие пирожки. А по ночам сочиняет стишки. А по ночам звезды болтают с его душой. И он сочиняет левой башкой, потому что левша левшой: «Космос такой большой и рынок такой большой...» СТРАШНЫЕ СНЫ СТАРШЕГО СЫНА Мой старший сын говорит, что ему снятся страшные сны. А я думаю, что на улице скользко и далёко еще до весны. Он продолжает: «Там воспитательница на диване сидит, диван на улице, и она на меня не глядит». Мне становится страшно, мы долго еще не ложимся спать, мы закрываем двери и форточки, мы заглядываем под кровать – там никого нет, видишь, видишь, сынок? Да и кто бы пробраться, ну, кто бы зайти к нам смог? Мы живем на горе, под горою течет река, за рекою лес, дорога сквозь лес не легка. Никто не придет, никто тебя, милый, не съест! Мы живем на горе, нас спасают река и лес. Мы ложимся, меня он просит спеть про слона - я пою про слона, про чижа, про то, что скоро придет весна. Он успокаивается, он верит песням, что поет ему мать. Мы открываем двери и форточки, мы начинаем летать.

Категория: «При жизни быть не книгой, а тетрадкой…»

Просмотров: 128 | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0